Трудно представить себе двадцать миллионов жизней, оборванных пулей, бомбой, снарядом, огнем, душегубкой. Всякий счет неестественных смертей должен повергать в ужас. Однако, чтобы стать подвластным чувству, его обязан постичь разум.
Узнаём сейчас, к примеру, что где-то в далекой стране в землетрясении погибли десятки или сотни людей,— душа разрывается. А как вообразить, охватить взором, пусть мысленным, миллионы?
И все-таки чем дальше от живой боли утрат, тем нужнее цифры. Разъятые, сравнительные, спроецированные на свое время и на грядущее, они должны питать не только нашу гордость воинским подвигом народа, но и нашу волю, не допустить нужды в его повторении.
Косвенные потери
Профессор-демограф Александр Яковлевич Кваша ввел в статистику войны. Она не сводится к погибшим на фронте и в тылу.
В 1959 году провели перепись. Исходя из сложившихся полутора процентов ежегодного прироста, должно было жить в государстве двести пятьдесят семь миллионов граждан. Оказалось — двести девять.
Недоставало около пятидесяти миллионов. Немногим больше половины — косвенные потери.
Нерожденные дети
Сопоставьте: в 1940 году появилось на свет шесть миллионов младенцев, в 1943-м — три миллиона. Ранние смерти. Нечеловеческое напряжение сил, скорбь, голод, болезни уносили не только стариков, но и тех, кому бы жить и жить.
Войны не кончаются в день капитуляции врага. У демографических процессов, говорят ученые, огромная сила инерции.
Они употребляют понятие «качество населения»: уровень образования, состояние здоровья упало.
Век послевоенных детей оказался короче предназначенного. Когда они, ослабленные дети военных и послевоенных лет, становились родителями, начинала двигаться вторая волна недостаточного здоровья.
Их самих и детей их было мало. Российская Федерация добралась до предвоенных цифр в середине 50-х годов, Белоруссия — лишь к 1970 году. А волны того океана все катят и катят.
В родительский возраст опять вступают молодые люди малочисленных годов рождения — внуки детей войны.
Эти волны уйдут за пределы века и, прежде чем угаснуть, лизнут берега третьего тысячелетия.
Общие потери во время Великой Отечественной войны
Двадцать миллионов. Почти половина — мирные жители и военнопленные, замученные в лагерях. Остальные — погибли на поле боя (всего же было в армии двадцать пять миллионов — пять служили до 22 июня, двадцать — призваны в военные годы).
Послевоенная перепись
На страницах трудов, посвященных первой послевоенной переписи, встречаются различные «возрастные пирамиды». Одна из них — сравнительное число мужчин и женщин в 1959 году.
Ее боковая — мужская — грань вдруг резко проваливается в двух ярусах: 35—39 лет и 40—44. Строители пирамид ведут счет опять-таки на миллионы. А сложены они из единиц: Иван плюс Петр плюс Гурген плюс Тургунбай. Вот эти пирамиды увидеть проще.
Идете по грибы, раскидываете скатерть на пикнике, а где-то совсем рядом, под березой, на опушке — фанерные столбики со звездой, серые — под камень, красные — под кирпич или вовсе бесцветные, омытые дождями и снегами.
Ушли на войну практически все, и сколько не вернулось! Сорок первый, сорок второй — самое тяжкое время. Погибали очень скоро, в первых же боях.
Послужить в армии не успели, пороха не нюхали, войну представляли совсем другой. Много было среди них добровольцев: студенты, старшеклассники, будущие ученые, поэты, мастера — надежда нации.
По нынешним меркам — мальчики, да и по тогдашним — еще не мужчины. Писали домой: «все еще не курю», «свою двухнедельную поросль выдаю за бороду», «взводный наш краснеет от смущения, когда подает команду».
В подмосковном поселке Ильинское в школе лежит под стеклом дневник Вити Махрова. Незадолго перед тем, как уйти на фронт, он записал: «Наблюдаю, как умывается кролик. Встает на задние лапки, передние — мочит языком».
Свежие комментарии