Суровая реальность, которую лицезрел француз в Крыму, заставила его кардинально поменять мнение о ситуации, которая разгорелась вокруг крымского полуострова.
Именно как насильственный захват представлял присоединение Крыма француз Филипп, которого пичкали фейковыми сюжетами крупнейшие французские СМИ.
Рассказывает Татьяна - его русская жена, давно эмигрировавшая из России:
Татьяна: Когда после голосования я вернулась во Францию, показывали сюжет за сюжетом про то, что люди страдают, что у татарского населения отнимаются земли, хотя эти земли были стихийно захвачены до этого, они отбирались, потому что они не были их собственностью.
У людей брали интервью, которые были недовольны. Где они их брали?! Это были материалы европейских телеканалов, репортеров из Европы. Они брали отдельно взятых людей, которые говорили: «Мы недовольны, мы не голосовали. Ту все делают под дулами пистолетов». Поэтому все европейцы, друзья Филиппа, коллеги, они говорят: «Ну как вы там, бедные?».
Стоило французу увидеть Крым своими глазами, как его мнение кардинально поменялось:
Филипп: После всего, что я увидел и узнал, не в момент референдума, а намного позднее, дало мне понять, что на самом деле в Крыму всё было сделано на демократической основе, так же, как могло произойти и у нас во Франции…
История Филиппа и Татьяны началась задолго до событий в Крыму, много лет назад. С эмиграции… когда молодая крымчанка по любви уехала во Францию. А иностранец ничего не смог поделать с очарованием русской девушки:
Филипп: Я вижу разницу в том, что французская женщина всецело погружена в свою карьеру, работу. Она хочет любой ценой быть независимой, тогда как русская женщина – «очаровательница» ,- она хочет нравиться, хочет нежности, она более семейна.
За годы счастливой семейной жизни француз пристрастился к русской кухне:
Филипп: Когда супруга уезжает, она мне делает огромную кастрюлю борща, и я его ем две недели. Наслаждаюсь.
Француз легко осваивается у нас, но вот привыкнуть к европейской жизни Татьяна так и не смогла:
Татьяна: Мне было очень трудно адаптироваться. Я и до сих пор, и последние годы постоянно жила мыслью, что перееду жить домой рано или поздно.
Она сожалеет, что улыбчивость европейцев – штука показная:
Татьяна: Глубины в этом нет и, может быть, это один из мотивов, который меня всегда смущал.
Согласна с ней и дочь Вероника, прожившая в Швейцарии и Франции всю свою жизнь. То, что она – настоящая француженка, которая в России никогда не жила, сразу выдает ее пРрРоизношение:
Вероника: У нас такого нет во Франции: сказать своему соседу: «Пойдем, пива выпьем». Не хочется даже общаться с ними, ведь ничего интересного люди, кроме как о погоде, или как дела, о материальном, о работе… Эти два сюжета самые важные там у людей.
Татьяна искренне пыталась стать своей на чужбине:
Татьяна: Я очень устала за последние годы смотреть на мир глазами общества, в котором я нахожусь. Мне хотелось там адаптироваться, увидеть мир их глазами. Мне кажется, я как будто жила не свою жизнь все эти годы.
– Скажите, а что Вас не устраивало в понимании, мировосприятии европейском, швейцарском, французском?
Татьяна: Мы совершенно разные. У нас совершенно иной взгляд на историю, на великую Отечественную войну, на события, которые происходили и происходят до сих пор, как в России, так и в Европе.
Даже с мужем у нас были большие конфликты по этому поводу. Но у меня муж очень добрый человек, он понятливый, он в какой-то момент начинает сам копаться во всем и действительно находит очень много таких аспектов, в которых он согласен, что когда-то я была права.
Например, в том, что русские – не злейшие враги:
Филипп: Когда я служил в армии, нам преподносили Россию, как агрессора, самого злейшего врага, угрозу для нашего мира. Я всегда был уверен, что русские не такие, что они такие же, как и мы. В глубине души я в это верил. Но не был уверен на 100%. И когда я узнал русских, то понял, что чувствовал правильно.
За два месяца до Майдана Татьяна купила квартиру в Симферополе. А референдум только укрепил ее решение переехать обратно:
Татьяна: Некоторые люди уезжали, просто бросали свои квартиры, а я была, наоборот, рада! Была уверена, что будет все хорошо.
Так и произошло. И теперь уже ее французский муж подумывает об эмиграции. В российский Крым:
Филипп: На данный момент я вижу преграду только в административном и финансовом планах. Перед приездом сюда у меня были проблемы с визой, не давали до последнего момента.
Он уверен, что здесь МОЖНО прожить счастливую жизнь:
Филипп: Я считаю, что для человека более важно даже не финансовое благополучие, а ощущение того, что ты находишься дома, когда у тебя есть будущее.
– В Крыму есть будущее?
Филипп: Да, я уверен в этом. Это такой регион России, у которого очень большой потенциал. И сейчас, когда он стал частью России, этот потенциал можно полноценно реализовать.
При этом сохраняя самое важное:
Филипп: Культура очень развита, каждого человека в отдельности, люди действительно культурно развиты: играют, поют, сочиняют стихи, пишут, очень много читают. Это все благодаря традициям, которые сохранились. Во Франции мы все это уже потеряли.
Вероника: У нас, особенно во Франции, нет развития, люди мало держатся за свою нацию, свою историю. У нас во Франции даже меньше французов, чем иностранцев. А в России хорошо, что есть свои традиции.
Татьяна: То что как раз Владимир Владимирович поддерживает и культивирует. Это возрождение традиций.
Филипп: Лично я считаю, что России очень повезло, что у нее есть такой президент.
Свежие комментарии