Потери сторон в ходе этих боев установить достаточно сложно. Потери 4-х германских корпусов 11-й армии (Гвардейского, Сводного, 41-го резервного и 10-го армейского) по германским данным составили к середине мая 1915 г. 28000 солдат и офицеров. В данную цифру не вошли потери австро-венгерского 6-го армейского корпуса той же армии, а также потери германских и австрийских резервов, введенных в бой в ходе операции. Потери русских войск, вследствие просчетов командования и огневого превосходства противника, были выше. Л. фон Роткирх писал, что в период 19 - 27 апреля австро-германские войска захватили более 100000 пленных (значительный процент пленных дали ополченческие дружины), 80 орудий и свыше 200 пулеметов. Но в эту цифру вошли трофеи не только 11-й германской, но и 3-й и 4-й австрийских армий.
Существенный отпечаток на исход операции наложило неудачное маневрирование силами и средствами со стороны командования русской 3-й армии. Генерал-лейтенант В. И. Гурко писал, что когда железные фаланги Макензена обрушились «вулканической лавой» на один из наших армейских корпусов, последний не выдержал натиска и отступил, что привело к отходу и соседних корпусов. К сожалению, такое явление как отход целой армии на всем фронте вследствие неудачи лишь одного из ее корпусов, стало в 1915 году привычным делом. Верховное командование прилагало все усилия к борьбе с этим явлением - не всегда успешные. Чтобы отход одного корпуса на 10-км фронте не влек вынужденного отхода соседей, требовались свежие резервы, которые энергичной контратакой могли восстановить положение. Другой, пассивный способ предотвращения данной ситуации, заключался в обычном «латании дыр» - заполнении разрыва между флангами соединений-соседей отступивших частей свежими войсками. Оба метода требовали резервов, которые, как правило, отсутствовали. Переброска их по железной дороге (когда требовалась необходимость пересадки на границе в другие эшелоны - вследствие разницы в ширине путей) требовала времени – зачастую войска прибыть вовремя не успевали. Наиболее эффективным средством противодействия германскому наступлению был переход в собственное наступление – причем на максимально широком фронте. Но такие действия натыкались на непреодолимые трудности, связанные прежде всего со все более увеличивавшейся нехваткой артиллерийских боеприпасов. Наступление означало истощение последних запасов - что приводило к полному отсутствию боеприпасов при переходе к обороне.
«По противнику - Огонь!». 1-я батарея 3-го Кавказского мортирного артиллерийского дивизиона. Негатив № 936. Государственный архив Саратовской области. Из личной коллекции автора
В основе просчетов армейского командования лежало неумение оперировать имеющимися резервами. Так, мощнейший резерв – 3-й Кавказский армейский корпус - Р. Д. Радко-Дмитриев по сути дела «рассовал» по всему фронту 10-го армейского корпуса вместо того, чтобы создать сильную ударную группу, которая могла парировать любую неожиданность. В то время как противник не стеснялся подтягивать войска с других направлений (включая даже Мезо-Лаборчское), перебрасывая на главный участок, русский командарм-3 ни в одном приказе не предусматривал необходимости перегруппировок за счет второстепенных направлений - для введения в бой в наиболее ответственный период и на главном направлении. Это заметил и комфронта Н. И. Иванов, отметивший, что 3-я армия, просившая резервы у фронта (который уже дал 3 дивизии - 63-ю, 21-ю и 52-ю), могла бы взять некоторые части и из своих 21-го 29-го корпусов.
И хотя армейское командование совершенно справедливо считало, что для того, чтобы отразить серьезный маневр противника, необходим сильный маневренный резерв в составе одного - двух прочных корпусов (ведь без этого возможен прорыв в каждой точке тонкой линии фронта), оно ничего не сделало для реализации этой здравой идеи. Отсутствие резерва, линейное построение корпусов, неумение распорядиться имеющимися силами и средствами - вот важнейшие просчеты командования 3-й армии.
Операции 3-й армии в период 19 - 24-го апреля представляют собой лишь разрозненные действия входящих в армию корпусов, не увязанные в общеармейское сражение. Ненадлежащее управление – главный порок командования 3-й армии.
В то же время видно грамотное управление войсками со стороны армейского командования противника - 5 дивизий, действовавших южнее р. Ропа, были освобождены от заботы о своих флангах. Германское командование действиям на флангах и стыках частей и соединений придавало особое значение. Позаботилось оно и об организации взаимодействия внутри этой группы, что привело к захвату переправ через Вислоку южнее Змигрода, когда Сводному корпусу наконец удалось, к утру 4-го дня горлицкого наступления, выйти к этому городу, в то время как на участках остальных корпусов 11-й армии прорыв был завершен почти на день позднее. Ничтожные темпы продвижения войск противника уберегли руководство русской 3-й армии от еще больших неприятностей: «Движение германо-австрийцев вперед протекало медленно и с большими потерями».
Союзники. Австро-германская пехота на марше
Наконец, командование 3-й армии в обстановке напряженной, ежечасно изменяющейся оперативной обстановки, растерялось. А. А. Брусилов писал, что в период «этого несчастного отступления» на обширном фронте 3-й армии командарм Р. Д. Радко-Дмитриев утратил бразды управления – и это бы не произошло, если бы командарм заблаговременно организовал по намеченным рубежам техническую службу связи. Он же начал кататься в автомобиле от части к части, рассылал своих адъютантов, отдававших от его имени приказы командирам, минуя их прямое начальство. Да и приказы зачастую были противоречивые. От такого управления сумбур лишь увеличивался - и беспорядок во время отступления принял грандиозный масштаб, причем не столько от собственно поражения, сколько благодаря растерянности командных инстанций всех уровней, не управляемых единой волей, не знавших, что делают соседи и что делать им самим.
Отступление армии привело к отходу всего фронта.
Вместе с тем, огромная доля ответственности лежит и на командовании фронтом, а также на Верховном командовании. А. А. Брусилов отмечал, что 3-й Кавказский армейский корпус, числившийся в 8-й армии и находившийся во фронтовом резерве, был только что перевезен в Старое Место. В данном пункте он находился на одинаковом расстоянии и от 9-й армии (любимой армии Н. И. Иванова) и от 3-й армии. Н. И. Иванов, игнорируя угрожающие сведения, ясно показывавшие на готовящийся удар противника на фронте 3-й армии, не решался усилить Р. Д. Радко-Дмитриева. А. А. Брусилов именует это «преступным недомыслием».
Как было отмечено выше, несвоевременное сосредоточение корпуса имело важнейшее значение для исхода операции.
Верховное командование запретило отход армии дальше р. Вислока. Фактически это распоряжение не позволило потрепанным корпусам оторваться от противника. Отход на Вислоку с оперативной точки зрения ничего не давал - а оторваться от противника и отойти на р. Сан 3-й армии не дали. Ю. Н. Данилов в своей работе это полностью подтверждает: «К сожалению, командование 3-й армией не сумело заблаговременно создать у себя в тылу прочной укрепленной линии и потому войска этой армии, под давлением не ослабевающих атак генерала Макензена, продолжали постепенно откатываться назад, несмотря на категорическое требование Верховного Главнокомандующего - считать пределом допустимого отхода 3-й армии линию фронта, определяемую меридианом нижней Вислоки».
Но перспектива борьбы на р. Сан выявлялась в любом случае, хотела Ставка того или нет. Так, русское официальное описание кампании 1915 г. констатировало это обстоятельство: «…после длинного ряда жестоких боев третья армия, с отходом назад, к 1 мая развернулась на р. Сан». Вопрос заключался лишь в том, чья инициатива будет лежать в основе операций на этой водной преграде.
Оперативно-тактические просчеты русского командования высшего уровня и привели в комплексе к неудаче и змигродского боя, и Горлицкой операции в целом. А. А. Брусилов констатировал, что вина за прорыв фронта 3-й армии не может быть возложена на Радко-Дмитриева – это вина Иванова. Но в крайне беспорядочном отступлении армии виноват Радко-Дмитриев. Последний прекрасно знал, что готовится удар, знал участок, на котором его ожидать. Он знал о ситуации с резервами и должен был своевременно позаботиться о сборе всех каких только возможно резервов армии к угрожаемому пункту. Командарм должен был отдать точные распоряжения своим войскам - в каком направлении и порядке при необходимости отходить, на каких рубежах останавливаться, чтобы уменьшить быстроту наступления врага и осуществить отступление войск своей армии планомерно и в порядке. Требовалось для этого заблаговременно убрать армейские тыловые учреждения и озаботиться организацией укреплений на намеченных рубежах.
Вместе с тем, Г. Келлерман писал об итогах операции для противника, что: во-первых, германская 11-я армия полностью не выполнила поставленной задачи: ей не удалось выйти в тыл карпатской группе русских армий (она, правда, заставила их под угрозой выхода в тыл покинуть Карпаты) и в активе оказалось лишь завоеванное пространство; русские войска, пользуясь ничтожными темпами наступления австро-германцев, днем вели успешные оборонительные бои, а ночью отходили, спокойно избегая охвата; во-вторых, 3 дня, которые были израсходованы германцами на преодоление оборонительной полосы русских, позволили последним походным порядком подтянуть свои резервы с расстояния до 100 км. За этот период к району прорыва подошли 3-й Кавказский корпус (резерв фронта) и 24-й корпус (снятый с левого фланга 3-й армии) - и 11-й армии пришлось иметь дело с контрударами этих соединений, завязавших упорные бои за р. Вислока; да и затем 11-я армия неизменно наталкивалась на сопротивление этих корпусов.
Э. Людендорф применительно к боям весны - лета 1915 г. отмечал, что фронтальное оттеснение (он именует его именно так) русских войск в Галиции, при всей его чувствительности для русских, не имело для войны решающего значения. Русские отходили с боями, и, еще не сражаясь на своей земле, могли уступить значительные территории. А во время этих фронтальных боев германские потери были немалыми.
И огромная роль в том, что германский таран терял свою ударную мощь, принадлежала 3-му Кавказскому армейскому корпусу. Корпус понес тяжелые потери, но сдержал напор целой армии – приняв удар мощных сил неприятеля на стыке 10-го и 24-го армейских корпусов, не дал расколоть армию (а возможно и фронт) пополам. В течение суток он выдерживал натиск многократно превосходящего противника – 3-х корпусов при поддержке мощной артиллерии.
И это происходило в условиях разновременности вступления в бой частей и соединений корпуса. А. А. Брусилов писал, что соединение было двинуто эшелонами, ведь пройти значительное расстояние целому корпусу одним маршрутом и одним эшелоном было затруднительно и привело бы к потере времени, ведь корпус был расквартирован в большом районе. Эшелонами войска двигались быстрее, и процесс был менее утомительным. Но вводить войска в бой пакетами, разумеется, было нежелательно - следовало задержать авангардный эшелон на каком-либо рубеже, позволить подтянуться остальным войскам корпуса, позволив к ним пристроиться и отступавшим соединениям. В таких условиях противник (хоть и временно) был бы задержан и получил серьезную острастку. Но войска корпуса, к сожалению, своими разрозненными усилиями существенной поддержки потерпевшим поражение войскам оказать не могли.
Но и в таких условиях части корпуса приостановили продвижение противника, дали русскому командованию выигрыш времени. Действия соединения в сражении у Змигрода не привели к перелому ситуации в пользу русского оружия, но они отвратили от 3-й армии надвигающуюся на нее катастрофу.
Источники
РГВИА. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 42. Ч. 4; Д. 48. Ч. 1; Д. 54. Ч. 1;
Сборник документов мировой войны на Русском фронте. Горлицкая операция. М., 1941;
Год войны с 19 июля 1914 г. по 19 июля 1915 г. М., 1915;
Летопись войны. 1915. № 40 оф.;
Reichsarchiv. Der Weltkrieg 1914 – 1918. Вd 7. Berlin, 1931;
Österreich-Ungarns Letzter Krieg 1914 - 1918. Bd II. Wien, 1931;
Фалькенгайн Э. фон. Верховное командование 1914 - 1916 в его важнейших решениях. М., 1923;
Гофман М. Война упущенных возможностей. М. - Л., 1925;
Игнатьев А. А. 50 лет в строю. Т. 2. Петрозаводск, 1964;
Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 1983;
Дневники императора Николая Второго. М., 1991;
Людендорф Э. фон. Мои воспоминания о войне 1914 - 1918 гг. М. – Мн., 2005;
Гурко В. И. Война и революция в России. М., 2007.
Литература
Состав германских мобилизованных полевых корпусов, кавалерийских дивизий и резервных корпусов. Типография Штаба Верховного главнокомандующего, 1915;
Состав германской армии по сведениям к 1 мая 1915 г. Варшава, 1915;
Боевое расписание австро-венгерской армии. Сост. по данным к 25 мая 1915. Б. м., 1915;
Дубенский Д. Н. Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в Действующей армии. Январь-июнь 1915 года. Пг., 1915;
Великая война. 1915 г. Очерк главнейших операций. Пг., 1916;
Роткирх Т. фон. Прорыв Русского Карпатского фронта у Горлицы-Тарнова в 1915 г. Пб., 1921;
Стратегический очерк войны 1914 - 1918 гг. Ч. 4. Сост. А. Незнамов. М., 1922;
Риттер Х. Критика мировой войны. Пг., 1923;
Данилов Ю. Н. Россия в мировой войне 1914 - 1915 гг. Берлин, 1924;
Бонч-Бруевич М. Д. Потеря нами Галиции в 1915 г. Ч. II. Катастрофа в 3 армии. М. - Л., 1926;
Сражение при Горлице-Тарнов 2 - 6 мая 1915 г. Очерк о совместных действиях пехоты с артиллерией / под ред. Е. Смысловского. М. - Л.:, 1929;
Келлерман Г. Прорыв 11-й германской армии у Горлице 2-5 мая 1915 г. // Война и революция. 1934. Март-апрель;
Спиридович А. И. Великая Война и Февральская Революция (1914-1917 гг.). Т. 2. Нью-Йорк, 1960.
Свежие комментарии